VII.
Галя стояла
у того самого моста на Третьяковской, время от времени поглядывала на часы и
искренне надеялась, что он не придёт. Но вдали уже показался приближающийся к
ней знакомый силуэт. Он чуть не прошёл мимо неё и остановился в самый последний
момент.
- Не ожидал
вас здесь увидеть…
- Я не могла
не прийти.
- Тогда мы
просто обязаны познакомиться поближе. Меня, кстати, Юрой зовут.
- Галя.
- Можете
считать, что я приглашаю вас на свидание, Галя… - весело сказал он. – Да, и
давайте перейдём на «ты»: всё-таки 21 век на дворе.
***
Они прошли
по меньшей мере пол-Москвы и, не переставая, говорили, говорили… Никогда Галя
не встречала такого разностороннего, обо всём осведомлённого человека, с
которым можно было поговорить о чём угодно. Во всей внешности Юры, в его
манерах и поведении чувствовалось что-то от дворянина XIX века, чудом попавшего в современный
мир. И Галя не переставала радоваться тому, что спасла его от вечной депрессии,
в которую он впал почти окончательно, и помогла ему заново полюбить жизнь.
На прощанье
Юра шутливо пожал ей руку, потом пытливо заглянул в глаза и сказал: «Надеюсь,
мы ещё встретимся».
***
На следующий
день она пришла на работу раньше обычного. Кафе ещё пустовало, и только
уборщица тётя Люба скользила тряпкой по гладким столикам. Галя направилась к
давно примеченному роялю, присела на стул, осторожно открыла крышку…
Первый раз
она коснулась рукой клавиш, когда ей было лет семь. Её заперли в чулане в
наказание за какую-то провинность, и в кромешной пугающей темноте она вдруг
обнаружила старое обшарпанное фортепиано. Начала невпопад нажимать на клавиши,
вспоминая бегавшие по клавиатуре руки какого-то музыканта, однажды приехавшего
к ним в детдом на Новый год. Она попробовала по памяти воспроизвести музыку
того вальса, который он играл. И с удивлением поняла, что у неё получается
что-то похожее.
С тех пор
она тайком пробиралась в чулан каждый вечер. Раздобыла в библиотеке книгу по
нотной грамоте и начала осваивать музыку. Но потом её застала за этим
запоздавшая уборщица и доложила обо всём заведующей: чулан стали запирать.
И теперь,
после долгих лет, руки Гали снова забегали по клавиатуре, воспроизводя давно
забытую мелодию… Ей нравилось снова погружаться в музыку, отрешаться от
реальности, уплывая в известный только ей одной мир, где существуют лишь она и
звуки рояля, в которых отражалась её душа…
Она не
заметила, что тётя Люба, заслушавшись её, даже позабыла о своём занятии. И,
когда Галя закончила, она уважительно посмотрела на неё и спросила:
- Ты
пианистка что ли?
- Я? Нет,
так… Любитель…
- А ты
спроси у нашего главного, вдруг он разрешит тебе играть по вечерам, - и тётя
Люба лукаво подмигнула.
Но Галя
знала, что ни о чём спрашивать она не собирается. За стойкой уже стоял бармен,
начали приходить другие официанты, и кафе постепенно пополнялось: её ждала
работа.
***
Уставшая,
она вернулась поздно вечером в общежитие и, как обычно, дружелюбно
поздоровалась с охранником. А тот, вместо приветствия, осторожно, как будто
очень долго на это решаясь, сказал:
- Тебя,
кажется, Галей зовут?
- Да.
- Вот что,
Галина, ты, наверное, устала, проголодалась… Уходишь рано, приходишь поздно…
Пойдём, я тебя чаем напою.
Изумлению
Гали не было предела, но она согласилась. Охранник провёл её в свою маленькую
коморку с вечно включённым телевизором, поставил чайник, выудил из шкафа две
кружки, поставил на стол тарелку с печеньем, нарезал хлеб, сыр, колбасу… Галя с
удивлением следила, с какой аккуратностью и заботливостью он накрывает на стол,
как будто сооружает ужин для своей маленькой внучки, которой у него, наверное,
нет… Наконец он поставил перед ней кружку с чаем и тарелку с двумя
бутербродами, отодвинул стул и сел напротив.
- Ты,
наверное, удивлена… Понимаешь, детей у меня никогда не было, а я, когда впервые
увидел тебя, то понял, что именно такой хотел бы видеть свою внучку: доброй и
отзывчивой. От тебя как будто свет какой-то исходит, и этим светом ты озаряешь
всё вокруг… Словом, во мне проснулась какое-то отеческое чувство, ты уж прости,
меня, старика, за это. И разреши каждый вечер поить тебя чаем.
- Да что вы,
дядь Ген… Это я должна вам спасибо сказать. А вы ещё прощения просите.
Так у неё
появился единственный в мире родной человек, которому она рассказывала о
работе, о том, как хочет поступить в университет, о своих мечтах и просто обо
всём на свете. А дядя Гена внимательно слушал её, никогда не перебивая, добродушно
советовал не вешать нос и поил чаем. Вскоре он перестал называть её Галиной и
стал первым человеком, называвшем её просто и по-отечески: Галенькой.
А между тем
жизнь шла в своём привычном темпе: работа-учёба-работа. Галя уже подала
документы в университет и теперь целыми вечерами сидела за учебниками:
готовилась к поступлению. Иногда к ней наведывался Юра, и они в очередной раз
проходили вдоль и поперёк центр Москвы. Днём она носилась с подносами, а
заработанные деньги откладывала на квартиру. И, казалось, ничто не может
разрушить такую размеренную и налаженную жизнь. Но судьба, как известно, любит
переворачивать всё с ног на голову в самый неподходящий момент.
Часть вторая.
VIII.
Они сидели в
каком-то роскошном ресторане, а над их головами, в огромном окне вместо крыши,
на иссиня-чёрном небосклоне мерцало несколько жалких звёзд. Внезапно голос Юры
разорвал нависшую тишину, и Галя вздрогнула от неожиданности.
- Если бы не
наша случайная встреча, навряд ли мы сейчас сидели бы здесь, вдвоём…
- О чём ты?
Она не была случайной. Ты сам предложил мне встретиться в той записке, которую
прислал вместе с букетом.
- Теперь уже
я не понимаю, о чём ты. В той записке я только поблагодарил тебя, у меня тогда
даже в мыслях не было просить тебя встретиться.
- Но тогда…
Кто мог это написать?!
- А вот
этого я точно не знаю, - усмехнулся он. – В любом случае, это не имеет
значения. Когда я впервые увидел тебя, то не сразу понял, почему именно тебе
мне хочется рассказать обо всём. Если бы кто-то сказал мне, что я буду так
запросто разговаривать с совершенно незнакомым человеком, я ни за что не
поверил бы. Но в тебе было что-то притягивающее, казалось, ты не оттолкнёшь и
обязательно выслушаешь… И я подумал: в конце концов, я навряд ли вернусь в это
кафе, если обо всём тебе расскажу. Поэтому какое имеет значение, как ты к этому
отнесёшься? Потом я понял, что очень тебе благодарен и таких людей, как ты, уже
почти не осталось… И я решил прислать тебе букет цветов, чтобы просто ещё раз
сказать тебе «спасибо». Но когда я увидел тебя там, у моста, я понял: ты
послана мне судьбой. Галь, я… Я люблю тебя. Выходи за меня.
И он
протянул ей маленькую синюю шкатулочку. Галя открыла её дрожащими руками, и
кольцо с бриллиантом засверкало внутри, на миг ослепив её.
- Я… Должна
подумать. Это так… так неожиданно и сейчас… Прости, но я должна уйти. Мне нужно
время…
Она
опрометью вылетела из ресторана и кинулась бежать по ночной улице. Вперёд,
вперёд, всё быстрее и быстрее… Она не знала, от кого бежит и куда, может быть,
ей хотелось таким способом скрыться от собственных мыслей, которые скоро
обрушатся на неё и начнут душить всё сильнее и сильнее…
***
Ворвавшись в
свою комнату, Галя увидела мирно сидящую на кровати Риту. И глухо сказала:
- Зачем ты
это сделала?
- Что ты
имеешь в виду?
- Ты знаешь.
Записку.
- Ах, это…
- А ведь так
поступают школьники с поднадоевшими одноклассницами. Чтобы просто посмеяться. И
вроде бы ничего криминального. Они повеселились, а она обо всё забыла. Никаких
последствий. Но что иногда делает с нами судьба… Ведь если бы не эта несчастная
записка, ничего не случилось бы…
Она говорила
тихо, почти без выражения и смотрела вовсе не на Риту, а куда-то в пол, как
будто разговаривая с самой собой.
- Странная
ты, зеленоглазая… - насмешливо сказала Рита. – Я бы на твоём месте только
радовалась.
С этими
словами она вышла из комнаты. Галя откинулась на подушку и попробовала
собраться с мыслями, но они по-прежнему двигались хаотически, как молекулы в
физике. Любой бы только польстило это предложение, и она бы с лёгкостью
отказалась от чьего-то сердца, как отказываются принять участие в какой-нибудь
благотворительной акции. Но Галя так не могла.
Она не
любила делать людям больно, потому что по себе знала, как это – когда тебе
наносят второй оглушающий удар, в то время как ты только что нашёл в себе силы
справиться с первым. Но, с другой стороны, даже если она согласится, то всё
равно не сможет сделать Юру счастливым. Счастья не построишь на притворстве. А
ей придётся притворяться. И однажды она попросту устанет от собственной фальши,
и тогда он поймёт, что самое сильное чувство, которое она когда-либо испытывала
к нему – жалость. А от этой мысли ему станет только хуже.
Но, но, но… Это
вопиющее «но» нарушало всю логичность и достоверность этих рассуждений,
постоянно твердя: «Как?! Как сказать ему об этом, чтобы не увидеть в его глазах
прежнюю тоску?..» Она вздохнула, поняв, что так никогда не сможет принять
никакого решения, вышла из комнаты и через несколько минут оказалась в давно
знакомой маленькой каморке. А дядя Гена как раз кипятил чай. Почему-то он делал
это каждый раз, когда Галя заходила к нему, как будто заранее знал, когда она
придёт.
- Добрый
вечер, Галенька, - приветливо сказа он.
- Добрый.
Галя присела
на край старого обшарпанного дивана, такого родного и знакомого, в тысячный раз
оглядела изученную до мелочей комнату… И подумала, что попросту потерялась бы в
водовороте жизни, если бы не этот смешной жизнелюбивый чудак, отдававший ей всё
своё тепло и заботу и ничего не просивший взамен.
Она
наблюдала, как струя горячей воды из чайника медленно льётся в кружку. Почему
жизнь не может течь так же, спокойно, размеренно и никуда не торопясь, как это
наполняющая кружку вода?
- Дядь Ген,
- внезапно для самой себя сказала она, - а как вам удаётся так… жить?
- Как?
- Так…
Спокойно? Как будто это не время управляет вами, а вы управляете временем. Как
будто с вами случается только то, чего вы хотите. Как вам это удаётся?..
- Видишь ли,
Галенька… Я стар, и мне совсем немного нужно от жизни. Я не гонюсь за временем
и событиями, может быть, именно поэтому они не гонятся за мной. А спокойствие
всегда приходит в старости. Когда тебе будет столько же лет, сколько мне
сейчас, ты ещё скучать будешь по ошарашивающим событиям и обгоняющему времени,
- он поставил перед ней чашку чая, добродушно улыбнулся и зачем-то осторожно
заглянул в глаза. – Что-то случилось?
- Дело в
том, что…
Вдруг
дыхание дяди Гены начало прерываться, он судорожно схватился за сердце и в
беспамятстве откинулся на спинку стула.
- Что с
вами?! – Галя бросилась к нему, в панике стала щупать лоб, пульс, трясти его за
плечи… - Я вызову скорую!
- Не надо…
Не надо скорую, Галенька… Сейчас… Всё… Пройдёт… - голос у него стал
хриплым-хриплым, и чувствовалось, что каждое слово даётся ему с трудом. Она
всё-таки схватила со стола телефон и дрожащими пальцами набрала номер скорой
помощи.
Через час
дядю Гену осторожно положили на носилки и повезли в больницу, но к тому времени
он уже потерял сознание.
Комментариев нет:
Отправить комментарий