понедельник, 16 июля 2012 г.

7-8


VII.
Галя стояла у того самого моста на Третьяковской, время от времени поглядывала на часы и искренне надеялась, что он не придёт. Но вдали уже показался приближающийся к ней знакомый силуэт. Он чуть не прошёл мимо неё и остановился в самый последний момент.
- Не ожидал вас здесь увидеть…
- Я не могла не прийти.
- Тогда мы просто обязаны познакомиться поближе. Меня, кстати, Юрой зовут.
- Галя.
- Можете считать, что я приглашаю вас на свидание, Галя… - весело сказал он. – Да, и давайте перейдём на «ты»: всё-таки 21 век на дворе.
***
Они прошли по меньшей мере пол-Москвы и, не переставая, говорили, говорили… Никогда Галя не встречала такого разностороннего, обо всём осведомлённого человека, с которым можно было поговорить о чём угодно. Во всей внешности Юры, в его манерах и поведении чувствовалось что-то от дворянина XIX века, чудом попавшего в современный мир. И Галя не переставала радоваться тому, что спасла его от вечной депрессии, в которую он впал почти окончательно, и помогла ему заново полюбить жизнь.
На прощанье Юра шутливо пожал ей руку, потом пытливо заглянул в глаза и сказал: «Надеюсь, мы ещё встретимся».
***
На следующий день она пришла на работу раньше обычного. Кафе ещё пустовало, и только уборщица тётя Люба скользила тряпкой по гладким столикам. Галя направилась к давно примеченному роялю, присела на стул, осторожно открыла крышку…
Первый раз она коснулась рукой клавиш, когда ей было лет семь. Её заперли в чулане в наказание за какую-то провинность, и в кромешной пугающей темноте она вдруг обнаружила старое обшарпанное фортепиано. Начала невпопад нажимать на клавиши, вспоминая бегавшие по клавиатуре руки какого-то музыканта, однажды приехавшего к ним в детдом на Новый год. Она попробовала по памяти воспроизвести музыку того вальса, который он играл. И с удивлением поняла, что у неё получается что-то похожее.
С тех пор она тайком пробиралась в чулан каждый вечер. Раздобыла в библиотеке книгу по нотной грамоте и начала осваивать музыку. Но потом её застала за этим запоздавшая уборщица и доложила обо всём заведующей: чулан стали запирать.
И теперь, после долгих лет, руки Гали снова забегали по клавиатуре, воспроизводя давно забытую мелодию… Ей нравилось снова погружаться в музыку, отрешаться от реальности, уплывая в известный только ей одной мир, где существуют лишь она и звуки рояля, в которых отражалась её душа…
Она не заметила, что тётя Люба, заслушавшись её, даже позабыла о своём занятии. И, когда Галя закончила, она уважительно посмотрела на неё и спросила:
- Ты пианистка что ли?
- Я? Нет, так… Любитель…
- А ты спроси у нашего главного, вдруг он разрешит тебе играть по вечерам, - и тётя Люба лукаво подмигнула.
Но Галя знала, что ни о чём спрашивать она не собирается. За стойкой уже стоял бармен, начали приходить другие официанты, и кафе постепенно пополнялось: её ждала работа.
***
Уставшая, она вернулась поздно вечером в общежитие и, как обычно, дружелюбно поздоровалась с охранником. А тот, вместо приветствия, осторожно, как будто очень долго на это решаясь, сказал:
- Тебя, кажется, Галей зовут?
- Да.
- Вот что, Галина, ты, наверное, устала, проголодалась… Уходишь рано, приходишь поздно… Пойдём, я тебя чаем напою.
Изумлению Гали не было предела, но она согласилась. Охранник провёл её в свою маленькую коморку с вечно включённым телевизором, поставил чайник, выудил из шкафа две кружки, поставил на стол тарелку с печеньем, нарезал хлеб, сыр, колбасу… Галя с удивлением следила, с какой аккуратностью и заботливостью он накрывает на стол, как будто сооружает ужин для своей маленькой внучки, которой у него, наверное, нет… Наконец он поставил перед ней кружку с чаем и тарелку с двумя бутербродами, отодвинул стул и сел напротив.
- Ты, наверное, удивлена… Понимаешь, детей у меня никогда не было, а я, когда впервые увидел тебя, то понял, что именно такой хотел бы видеть свою внучку: доброй и отзывчивой. От тебя как будто свет какой-то исходит, и этим светом ты озаряешь всё вокруг… Словом, во мне проснулась какое-то отеческое чувство, ты уж прости, меня, старика, за это. И разреши каждый вечер поить тебя чаем.
- Да что вы, дядь Ген… Это я должна вам спасибо сказать. А вы ещё прощения просите.
Так у неё появился единственный в мире родной человек, которому она рассказывала о работе, о том, как хочет поступить в университет, о своих мечтах и просто обо всём на свете. А дядя Гена внимательно слушал её, никогда не перебивая, добродушно советовал не вешать нос и поил чаем. Вскоре он перестал называть её Галиной и стал первым человеком, называвшем её просто и по-отечески: Галенькой.
А между тем жизнь шла в своём привычном темпе: работа-учёба-работа. Галя уже подала документы в университет и теперь целыми вечерами сидела за учебниками: готовилась к поступлению. Иногда к ней наведывался Юра, и они в очередной раз проходили вдоль и поперёк центр Москвы. Днём она носилась с подносами, а заработанные деньги откладывала на квартиру. И, казалось, ничто не может разрушить такую размеренную и налаженную жизнь. Но судьба, как известно, любит переворачивать всё с ног на голову в самый неподходящий момент.
Часть вторая.
VIII.
Они сидели в каком-то роскошном ресторане, а над их головами, в огромном окне вместо крыши, на иссиня-чёрном небосклоне мерцало несколько жалких звёзд. Внезапно голос Юры разорвал нависшую тишину, и Галя вздрогнула от неожиданности.
- Если бы не наша случайная встреча, навряд ли мы сейчас сидели бы здесь, вдвоём…
- О чём ты? Она не была случайной. Ты сам предложил мне встретиться в той записке, которую прислал вместе с букетом.
- Теперь уже я не понимаю, о чём ты. В той записке я только поблагодарил тебя, у меня тогда даже в мыслях не было просить тебя встретиться.
- Но тогда… Кто мог это написать?!
- А вот этого я точно не знаю, - усмехнулся он. – В любом случае, это не имеет значения. Когда я впервые увидел тебя, то не сразу понял, почему именно тебе мне хочется рассказать обо всём. Если бы кто-то сказал мне, что я буду так запросто разговаривать с совершенно незнакомым человеком, я ни за что не поверил бы. Но в тебе было что-то притягивающее, казалось, ты не оттолкнёшь и обязательно выслушаешь… И я подумал: в конце концов, я навряд ли вернусь в это кафе, если обо всём тебе расскажу. Поэтому какое имеет значение, как ты к этому отнесёшься? Потом я понял, что очень тебе благодарен и таких людей, как ты, уже почти не осталось… И я решил прислать тебе букет цветов, чтобы просто ещё раз сказать тебе «спасибо». Но когда я увидел тебя там, у моста, я понял: ты послана мне судьбой. Галь, я… Я люблю тебя. Выходи за меня.
И он протянул ей маленькую синюю шкатулочку. Галя открыла её дрожащими руками, и кольцо с бриллиантом засверкало внутри, на миг ослепив её.
- Я… Должна подумать. Это так… так неожиданно и сейчас… Прости, но я должна уйти. Мне нужно время…
Она опрометью вылетела из ресторана и кинулась бежать по ночной улице. Вперёд, вперёд, всё быстрее и быстрее… Она не знала, от кого бежит и куда, может быть, ей хотелось таким способом скрыться от собственных мыслей, которые скоро обрушатся на неё и начнут душить всё сильнее и сильнее…
***
Ворвавшись в свою комнату, Галя увидела мирно сидящую на кровати Риту. И глухо сказала:
- Зачем ты это сделала?
- Что ты имеешь в виду?
- Ты знаешь. Записку.
- Ах, это…
- А ведь так поступают школьники с поднадоевшими одноклассницами. Чтобы просто посмеяться. И вроде бы ничего криминального. Они повеселились, а она обо всё забыла. Никаких последствий. Но что иногда делает с нами судьба… Ведь если бы не эта несчастная записка, ничего не случилось бы…
Она говорила тихо, почти без выражения и смотрела вовсе не на Риту, а куда-то в пол, как будто разговаривая с самой собой.
- Странная ты, зеленоглазая… - насмешливо сказала Рита. – Я бы на твоём месте только радовалась.
С этими словами она вышла из комнаты. Галя откинулась на подушку и попробовала собраться с мыслями, но они по-прежнему двигались хаотически, как молекулы в физике. Любой бы только польстило это предложение, и она бы с лёгкостью отказалась от чьего-то сердца, как отказываются принять участие в какой-нибудь благотворительной акции. Но Галя так не могла.
Она не любила делать людям больно, потому что по себе знала, как это – когда тебе наносят второй оглушающий удар, в то время как ты только что нашёл в себе силы справиться с первым. Но, с другой стороны, даже если она согласится, то всё равно не сможет сделать Юру счастливым. Счастья не построишь на притворстве. А ей придётся притворяться. И однажды она попросту устанет от собственной фальши, и тогда он поймёт, что самое сильное чувство, которое она когда-либо испытывала к нему – жалость. А от этой мысли ему станет только хуже.
Но, но, но… Это вопиющее «но» нарушало всю логичность и достоверность этих рассуждений, постоянно твердя: «Как?! Как сказать ему об этом, чтобы не увидеть в его глазах прежнюю тоску?..» Она вздохнула, поняв, что так никогда не сможет принять никакого решения, вышла из комнаты и через несколько минут оказалась в давно знакомой маленькой каморке. А дядя Гена как раз кипятил чай. Почему-то он делал это каждый раз, когда Галя заходила к нему, как будто заранее знал, когда она придёт.
- Добрый вечер, Галенька, - приветливо сказа он.
- Добрый.
Галя присела на край старого обшарпанного дивана, такого родного и знакомого, в тысячный раз оглядела изученную до мелочей комнату… И подумала, что попросту потерялась бы в водовороте жизни, если бы не этот смешной жизнелюбивый чудак, отдававший ей всё своё тепло и заботу и ничего не просивший взамен.
Она наблюдала, как струя горячей воды из чайника медленно льётся в кружку. Почему жизнь не может течь так же, спокойно, размеренно и никуда не торопясь, как это наполняющая кружку вода?
- Дядь Ген, - внезапно для самой себя сказала она, - а как вам удаётся так… жить?
- Как?
- Так… Спокойно? Как будто это не время управляет вами, а вы управляете временем. Как будто с вами случается только то, чего вы хотите. Как вам это удаётся?..
- Видишь ли, Галенька… Я стар, и мне совсем немного нужно от жизни. Я не гонюсь за временем и событиями, может быть, именно поэтому они не гонятся за мной. А спокойствие всегда приходит в старости. Когда тебе будет столько же лет, сколько мне сейчас, ты ещё скучать будешь по ошарашивающим событиям и обгоняющему времени, - он поставил перед ней чашку чая, добродушно улыбнулся и зачем-то осторожно заглянул в глаза. – Что-то случилось?
- Дело в том, что…
Вдруг дыхание дяди Гены начало прерываться, он судорожно схватился за сердце и в беспамятстве откинулся на спинку стула.
- Что с вами?! – Галя бросилась к нему, в панике стала щупать лоб, пульс, трясти его за плечи… - Я вызову скорую!
- Не надо… Не надо скорую, Галенька… Сейчас… Всё… Пройдёт… - голос у него стал хриплым-хриплым, и чувствовалось, что каждое слово даётся ему с трудом. Она всё-таки схватила со стола телефон и дрожащими пальцами набрала номер скорой помощи.
Через час дядю Гену осторожно положили на носилки и повезли в больницу, но к тому времени он уже потерял сознание. 


Комментариев нет:

Отправить комментарий